Текст песни(слова) Неизвестность — Тройник (ft. Сочный & Шлем)

Друзья! Обращаем Ваше внимание: чтобы правильно исправить текст песни, надо выделить как минимум два слова

Опыт пиздаболов, ну, это хуже варик.
Ха-ха-ха. Ха! Ха-ха.

[Куплет 1]:
Хочешь ли хайпа, выкрути fader,
В ваши колонки мы выиграли тендер.
Толстый Дарт Вейдер, тропы протоптаны
Годами опыта Шеймона Хейта.

Хули ты прешься не с того места,
Деньгами отроду там и не пахло.
[Хама Вандала] времени мало.
Зраки расширены, значит так надо.

И так всегда, да, жизнь, как колесо,
Крутиться, вертится, [. ].
Скоро об рифы нас всех разнесет.

Последний шанс дай, дай нам в руки все,
Мы унесем, вернемся еще.
Хули, этой жизни запрос не растет?

Фая, где ты мой шум, пропитав кварталы,
Что ты дашь взамен на гребаный сок и славу,
Тонны бумажек, лживых улыбок.
А, блядь.

— Пиздец, сука, блядь!
— Не гони переписку,
— Ебать, я старался, заебал!

[Куплет 2]:
В грязь окунемся, тянет на дно. Е!
Обдолбаный дайвер, ссал на твой Майбах,
Демо не в чартах, треки на вайбах, качество в файлах.
Музыка в тактах, люди на быстром,
Хули ты ноешь, братуха, на кислом?

Под стробоскопом копы топчут допинг [. ].
Мой худ дает надежду, мозг набитый снова в сопли,
Под шумом дискотек не слышны школьницы той вопли.
Жизнь вся — хуйня, любви там нет, под кайфом сука сдохни.

Припев:
А я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

[Куплет 3]:
А я все иду, не бритый, убитый,
С борзой походкой, глаза кровью налиты.
На найках по спортивной одетый,
Поло заталенное, торпеда хабато сушето.

Как обычно после очередного дела,
Встречаюсь с подельником под ларьком белым.
По наработанной схеме занимаемся сбытом,
Чтобы под вечер быть сыто убитым.

На верши горы, во дворы налево,
Постучать три раза в дверь, падика у Валеры.
Сесть на батарее, нихуя не греет.
Сука, давай! Заряди.

Заряди… зарядил наполовину,
Сидишь ждешь запах и зеленого Джина,
Приняв на грудь, красные очи,
Терпил по жизни встречать бы больше.

Кидали, кидаем и будем кидать,
За это пожизненное не смеем давать.

Припев [x2]:
А я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

[Куплет 4]:
Мало, мало, мало, мало, мало хасла,
Я доха ломал, на лохах срывал зло.
Это левый вал, если ты не познал,
Как одолевал этих сраных козлов.

Как, как, как блядь, сука, как бутер с маслом.
Пятак разлетелся на сотни ебаных пазлов,
Итак, мы на коне пока конь не погас на битах.
Хасла битс, как на показ, вся ваша казна у нас.
Я мудака смял, как пресс, всех сука на смех,
На раз и наебало желтый компрессор.

А шо ты хотел то Тарас, ты квас, поступил пидарас,
Таких много рубил, и на многое горазд,
Тебе плохо дебил? Вспоминай сука нас.

Припев:
А я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми: я — Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

Неизвестность — Тройник (ft. Сочный & Шлем).
Альбом «Хайпоголик».
prod. Hustla Beats.
Февраль, 2017.

сторону

Видео

Реклама

Внимание! В тексте могут присутствовать грамматические ошибки. Если Вы их обнаружили, Вы можете сообщить о них администрации сайта. Чтобы сообщить об ошибке, выделите неверный текст, нажмите Ctrl+Enter и в новом окне укажите правильный текст или слово. Заранее спасибо!

Неизвестность – Тройник ft. Сочный & Шлем

Первый Куплет:
Хочешь ли хайпа, выкрути фейтер,
В ваши колонки мы выиграли тендер.
Толстый Дарт Вейдер,
Тропы протоптаны годами опыта Шеймона Хейта.
Хули ты прешься не с того места,
Деньгами отроду там и не пахло.
Хама Вандала, времени мало.
Зраки расширены, значит так надо.
И так всегда, да, жизнь как колесо,
Крутиться, вертится, трипы как сон.
Скоро об рифы нас всех разнесет.
Последний шанс дай, дай нам в руки все,
Мы унесем, вернемся еще.
Хули, этой жизни запрос не растет?
Фая, где ты мой шум, пропитав кварталы,
Что ты дашь взамен на гребаный сок и славу,
Тонны бумажек, лживых улыбок.
А блядь.

— Пиздец, сука, блядь!
— Не гони переписку,
— Ебать я старался, заебал.

Второй Куплет:
В грязь окунемся, тянет на дно,
Обдолбаный дайвер, ссал на твой Майбах,
Демо не в чартах, треки на вайбах, качество в файлах,
Музыка в тактах, люди на быстром,
Хули ты ноешь братуха на кислом?

Под стробоскопом копы топчут допинг нафа гоблин.
Мой худ дает надежду, мозг набитый снова в сопли,
Под шумом дискотек не слышны школьницы той вопли.
Жизнь вся хуйня, любви там нет, под кайфом сука сдохни.

Припев:
А я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

Второй Куплет:
А я все иду, не бритый, убитый,
С борзой походкой, глаза кровью налиты.
На найках по спортивной одетый,
Поло заталенное, торпеда хабато сушето.

Как обычно после очередного дела,
Встречаюсь с подельником под ларьком белым.
По наработанной схеме занимаемся сбытом,
Чтобы под вечер быть сыто убитым.

На верши горы, во дворы налево,
Постучать три раза в дверь, падика у Валеры.
Сесть на батарее, нихуя не греет.
Заряди.

Заряди… зарядил наполовину,
Сидишь ждешь запах и зеленого Джина,
Приняв на грудь красные очи,
Терпил по жизни встречать бы больше.
Кидали, кидаем и будем кидать,
За это пожизненное не смеем давать.

Припев: [х2]
А я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

Третий Куплет:
Мало, мало, мало, мало, мало хасла,
Я лоха ломал, на лохах срывал зло.
Это левый вал, если ты не познал,
Как одолевал этих сраных козлов,
Как, как, как блядь, сука, как бутер с маслом.

Пятак разлетелся на сотни ебаных пазлов,
Итак, мы на коне пока конь не погас на битах.
Хасла битс как на показ, вся ваша казна у нас.
Я мудака смял как пресс, всех сука на смех,
На раз и наебало желтый компрессор.
А шо ты хотел то Тарас, ты квас допил, поступил пидорас,
Таких много рубил, и на многое горазд,
Тебе плохо дебил? Вспоминай сука нас.

Припев:
А я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.
А я, а я, а я в рот ебу тебя, пойми я Путина двойник,
Глубже прежнего проник, Брежнего тройник.

Премьера песни «Неизвестность – Тройник ft. Сочный & Шлем» состоялась в 2017 году.

Текст книги «Он сказал / Она сказала»

Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО «ЛитРес» (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

Автор книги: Эрин Келли

Жанр: Современные детективы, Детективы

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Глава 24

19 марта 2015-го

Корабль отбрасывает длинную – на весь залив – тень. Отсюда, как на ладони, виден город: дома на побережье в окружении горной гряды, у горизонта размытой утренней дымкой. Красные дома, разбавляющие серый пейзаж, похожи на кубики «лего», да и люди в пестрых одеждах напоминают игрушечных. До затмения остается день. Мы еще не бронировали номер. Возьмем микроавтобус и поедем в горы. При мысли об этом к горлу опять подкатывает тошнота.

Нет сил даже пойти позавтракать, не говоря уже о том, чтобы снова отправиться в бар.

– Пойду прилягу, – сообщаю Ричарду, который принес мне в бумажном стакане живительный кофеиновый эликсир, горячий и горький.

– Не выйдет. Идем обследовать местность.

Набираю ответ: «Только проснулся. Ночка выдалась тяжелая. Рад, что с тобой все хорошо. Позже наберу. К.».

Ричард купил карту.

– Вот эти деревянные склады принадлежат голландской королевской семье, – сообщает он, когда мы подходим к одному из красных домов.

– Ну что, веселье начинается!

– Давай-давай, тюфячок! – Ричард кивнул на ближайший бар. – Похмелимся?

Покупаем по пинте светлого лагера. Пиво, похоже, варили темной ночью при полной луне. Но, пусть его готовили эльфы и феи, судя по вкусу, допить бокал я не в состоянии.

В Национальном музее есть стенд, посвященный последнему полному затмению, что наблюдалось над Фарерскими островами в 1954-м. Люди толпятся в четыре ряда, чтобы прочесть, что там написано. Нечасто такое увидишь. Ричард зачитывает цитату из сводки от метеоцентра:

– «Дождливо, туманно». Ну, хоть сегодня дождя нет.

– Пока нет, – подчеркивает женщина в дождевике.

У меня отрыжка со вкусом кофе. Подношу ко рту кулак.

– Эй, дружище, ты как? – спрашивает Ричард.

– В глубокой тоске.

– Ну, ты уже видел столько затмений, – возражает он и драматично возводит руки к небу. – Прошу вас, боги погоды, не дайте мне умереть девственником, не увидев затмения!

Я сочувственно усмехаюсь.

– А ты себя видел в Интернете? – кричит она.

В желудке забурлила кислота. Наверное, рылась в моем компе и нашла странички в соцсетях. На Лору вообще не похоже, но она в последнее время не в себе. Не надо было оставлять ее одну.

– Так все под вымышленным именем, – противный скрип в голосе. – Там даже фотки нет, меня не выследить.

Все так, на аватарке у меня снимок футболки с надписью «Чили’91». Когда загружал свои пару снимков, геолокацию отключил. Она никак не могла…

– Ты о чем вообще? Ничего, что там твое лицо крупным планом? Прекрасное зрелище! Позор на весь Интернет с этим твоим рэпом!

– Каким еще рэпом.

И тут память возвращается.

Прошлый вечер, я кривляюсь перед камерой и речитативом перечисляю затмения, которые видел. Не припомню, чтобы кто-то что-то говорил о соцсетях, но ведь и я вроде никому не запрещал это выкладывать. Ну вот, знакомое чувство вины, старый друг – я опять все испортил.

– Ты зачем так напился? – кричит Лора.

– Слушай, прости, пожалуйста, я понятия не имел, что кто-то додумается это выложить.

– Правило номер один: нельзя фотографироваться! А тебя на камеру сняли!

Теперь она плачет.

– Не заводись, малышам это вред…

– Давай еще поучи меня, что малышам вредно, а что нет!

Почти вижу, как у нее на шее вздуваются вены.

– Прости! – Мне нечего возразить. – Слушай, Лора, ее здесь нет. Я обшарил весь корабль. Потому и чуть выпил, чтобы отпраздновать, что она за нами не гоняется.

– А зачем ей на корабль? Она ведь знает, куда ты едешь. И как корабль называется тоже! И город! Да она, наверное, в самолет садится! Если уже не прилетела.

– Все билеты на самолет раскупили еще месяц назад.

– Нет, – уверенно парирует Лора. – Один чартер из Инвернесса улетает этим вечером, вчера там оставалось два места, но это почти единственный способ туда добраться. И один билет купили этим утром, после того как ты любезно оповестил всех вокруг, где находишься.

Гнев заглушает чувство вины. Я облажался, но ведь Лора тоже нарушила уговор. Она пообещала не накручивать себя, разыскивая ужасы в Интернете. Ведь явно наткнулась на это видео не случайно, когда заказывала продукты или отправляла письмо по работе. Так и вижу, как она сидит на диване, поджав ноги, и с каждым кликом все больше впадает в истерику. Но я ничего ей не говорю, как обычно.

– Маловероятно, что именно она купила один из двух оставшихся билетов.

– Да, шансы на то, что она найдет нас в Замбии, тоже были невелики!

– Это другое дело. Мы поехали на фестиваль.

В трубке воцаряется долгое молчание. Я проверяю, есть ли связь. Пять ровных делений. Лора обиделась. Даже не знаю, что делать, ведь мы так далеко друг от друга. Если бы я мог ее обнять.

– Лора, ты преувеличиваешь риск.

– А если она все-таки тебя найдет?

«Тогда я сам с ней разберусь», – думаю про себя, но молчу, потому что Лора только сильнее распереживается.

– Знаешь, давай я сначала посмотрю, что там за видео, а потом перезвоню. Честное слово.

Вернувшись на палубу, убеждаюсь: все заверения, что меня никто узнать не сможет, – пустой звук. Какой-то парень – я с ним не знаком – кричит «Держи пять!» и поздравляет с отличной «поэмой».

В общем зале устраиваюсь в любимом кресле, втыкаю наушники и с тяжелым чувством захожу на «Ютьюб». Вот и тот самый ролик: «Круиз охотников за затмениями. Чувак читает рэп на «Принцессе Селестии». Угар». Поклявшись про себя, что до конца плавания не притронусь ни к чему крепче лимонада, нажимаю на кнопку проигрывателя. Щеки начинают полыхать, когда вижу собственную пьяную физиономию. Не сказал бы, что это монолог, поэма или рэп, но да – я перечисляю все свои затмения, начиная с Чили в 1991 году. В пьяном угаре я счел, что кепка – отличная маскировка… Непростительная ошибка! Она задралась так, что козырек совершенно не прикрывает лицо. И все же есть два положительных момента. Во-первых, бейджик с именем остался на свитере, который я к тому времени снял. Во-вторых, упоминая о Корнуолле в 99-м, я сказал только, что «из-за тумана не видать было ни хрена», и мои слова потонули во всеобщем одобрительном гуле. Конечно, не все так ужасно, Лора себя просто накручивает, но я тот еще придурок, тут не поспоришь.

Мне на плечо ложится рука, и я подпрыгиваю в кресле.

– Уже нашел канал Даррена? – Ричард усаживается в кресло напротив. – Он мне только что сказал. Я как раз собирался глянуть, что там.

Видимо, на моем лице все написано, потому что Ричард решает меня утешить:

– Да ладно, пустяки. Прикольно было.

– Ненавижу чертовы технологии. С чего они вообще снимать стали? Это разве не запрещено?

– Вроде как для рекламы круиза. – Ричард выглядел чуть смущенным. – Я собирался тебе сказать, но ты как раз отлучился.

Похоже, именно тогда я проверял списки пассажиров, чтобы узнать, нет ли на борту Бесс.

– Тем, кто не хотел, чтобы их снимали, выдавали специальные наклейки. На борту полно людей с камерами. Так сейчас везде делают. Надо предупреждать, потому что все в соцсети выкладывают.

– Ну да, хитрая штука. Если не хочешь, чтобы тебя снимали, надо заранее заявлять. Волнуешься из-за того, что на работе скажут?

На работе! Да я о работе и не подумал.

В конце концов нахожу видеоблогера Даррена. Косматый парень в пестрой футболке терзает игровой автомат в небольшом закутке. Я подхожу, он ухмыляется в знак того, что узнал, и машет, чтобы я подождал, пока он закончит. И тычет в кнопки целую вечность. Мне стоит больших усилий сдержаться и не выдернуть шнур из розетки.

– Ну что, наслаждаешься славой?

Надеюсь, не придется его умолять.

– Если честно, то не особо. Можешь удалить видео? У меня на работе проблемы будут.

– Ты же сказал тогда, что все нормально, – с сомнением глянул Даррен.

– Да я напился в стельку! Вот и соглашался на все, что можно.

– Справедливо. Ладно, сейчас отыграюсь разок. – Он побренчал монетами, вынутыми из кармана.

– Слушай, давай лучше сразу. – Я никогда не умел настаивать и уже приготовился сдаться, но Даррен сунул монеты обратно в карман.

– Подожди минутку, планшет принесу. Прямо при тебе и удалю.

От цветных вспышек вновь начинается похмелье. Я отступаю назад в общий зал, а то сейчас стошнит. Через три минуты возвращается Даррен, едва сдерживая ухмылку.

– Удаляю, проблем никаких. Вот, смотри. – В несколько кликов он удаляет видео. Вижу по лицу, что он собирается что-то добавить.

– Неувязочка вышла. Ты теперь вроде как звезда. Профессор Брайан Кокс тебя ретвитнул. Девятнадцать тысяч просмотров за два часа. В «Ютьюбе» видео на самом верху.

Даррен пытается говорить расстроенным тоном, однако не в силах скрыть ликование. Я опускаю глаза и отворачиваюсь, узор на ковре плывет перед глазами. Любой, кто набрал в поиске «охотника за затмениями», наверняка видел ролик. С тем же успехом можно было геометку запостить. Что ж, Бесс теперь на шаг ближе.

Пульс учащается, но не только страх тому причиной. Может, мне нужна эта встреча. Может, в подпитии я сделал то, чего хотел все эти пятнадцать лет.

Глава 25

Я на самом деле хотела рассказать Лин о неделе, что провела в суде. Меня так и распирало от желания поделиться всем, пока я ехала к ней в Грин-Лейнс. Я пересела на другую ветку на Лестер-сквер и под землей несколько утратила чувство реальности. Жители северной части Лондона часто жалуются, что на юге нет метро, но для меня в этом заключалась вся прелесть – по крайней мере, знаешь, где находишься. К югу от реки Лондон кажется настоящим городом, цельным пространством, передвигаться по которому можно на автобусах и электричках. Северная часть города для меня состоит из островков, соединенных лишь подземными тоннелями. Круги на карте, совершенно обособленные, как звезды. Вот, например, Тернпайк-Лейн, думала я, отсчитывая совершенно одинаковые викторианские улочки, чтобы свернуть на нужную – к новой квартире Лин. Где это, черт возьми? До благоустройства в Хэррингей лучше было не соваться без нужды. Жители южной части города о таком районе даже не слышали.

Спустя четыре месяца это станет преимуществом.

Лин распахнула дверь в их полуподвальную квартиру, стоило мне шагнуть на верхнюю ступеньку. У нее на руках, уткнувшись головой в плечо, сидела маленькая Джуно.

– Мак опять за свое, – сказала она и разревелась. – Утащил у меня карточку и пропал на двое суток. Я больше так не могу, Лора! Я одна не справляюсь… Ох, прости! Заходи, заходи скорее.

За порогом начинался хаос. Когда люди заявляют о том, что оказались по колено в подгузниках, они преувеличивают, однако в случае с Лин все было именно так: на полу грудились ползунки, жилетки, простыни и одежки, грязные и стираные вперемешку. Пока я прикидывала, куда присесть, стойка для сушки опрокинулась под тяжестью положенных на нее пеленок. Я проглотила историю о суде, прежде крутившуюся на языке. Не могу же я вывалить все это на Лин, когда она в таком состоянии. Наверное, я уже тогда знала, что больше не сделаю попытки рассказать ее. Если месть – это блюдо, которое подают холодным, то признание подают либо с пылу с жару, либо не подают никогда.

– Кажется, я умираю, – выдохнула Лин. – Я серьезно! Меня это все доконает.

Она махнула рукой. На секунду ее пальцы задержались на бутылке водки рядом с пеленальным столиком. Лин крепко прижала к себе Джуно. Мы с Китом уже поняли, что попойки Мака лежали в другой плоскости, нежели попытки молодого отца чуть сбросить пар. Очевидно, что и «я-не-справляюсь» из уст Лин – дело куда более серьезное, нежели обычные жалобы новоиспеченной матери. Они оба были на пределе, вот почему никто из них не знал нашей истории целиком.

– Эй, ну ты чего! Все хорошо, – сказала я и взяла у нее Джуно.

Черные кудри обрамляли золотистое личико – затмение, только наоборот, в негативе. Я считала девчушку своей племянницей, пусть между нами и не было кровного родства. Теперь я думаю, что одной из причин, почему мы с Китом не торопились завести собственных детей, была Джуно. Заботы о ней притупляли родительские инстинкты, к тому же мы видели, что происходило с отношениями Мака и Лин после ее появления. Мы слишком ценили наши и не хотели допускать, чтобы с нами произошло то же самое.

Я отправила Лин прилечь, усадила Джуно в манеж и попыталась навести порядок – рассортировала детские одежки, отложив в сторону те, из которых Джуно уже выросла. Потом она заплакала, и я дала ей бутылочку. Малышка срыгнула, и мне пришлось ее переодеть. Когда Джуно уснула у меня на руках, я вглядывалась в ее личико, чтобы понять, на кого она больше похожа. Глаза закрыты, поэтому трудно сказать, чьи они. Носик остренький, как у Кита и Мака. Крошечная девочка икнула во сне, на розовых губках – точь-в-точь как у Лин – надулся да так и не лопнул молочный пузырь. Я попыталась дышать с ней в такт: три моих вдоха на один ее. Я нашептала свою историю ей в маленькое ушко. Джуно – единственный человек, которому я все рассказала. Спустя время я порадовалась, что Лин тогда тоже уснула. Думаю, она сумела бы понять, почему я так поступила на суде; вместе с тем впоследствии она бы разделила и мои сомнения, тогда мне пришлось бы что-то предпринять.

Я выходила с работы. Монументальный охранник по имени Юсуф не пропускал кого-то в здание. Наш офис находился в странном местечке на границе Сити и Сохо, неподалеку от Британского музея и универмага «Вирджин мегастор», так что туристы и покупатели частенько пытались прорваться к туалетам. Я вынырнула из-за плеча Юсуфа, и тут меня ухватили за запястье.

Ясно, почему Юсуф не хотел пускать Бесс. На ней были широкие фиолетовые джинсы, желтая маечка, оголяющая живот, и бусы. Мне вдруг стало тесно в строгом офисном платье и на каблуках.

– Ты слышала? – Я заметила, что глаза у нее налиты кровью. – Они тебе не звонили?

Я махнула Юсуфу, что все в порядке, и выволокла Бесс на улицу.

– Кто должен был мне позвонить?

Колени подкосились, а в голову пришла одна-единственная мысль – ложь разоблачена. Мои показания попали к Бесс? Она меня выдала? Она бы не стала подрывать уверенность в том, что человек, который ее изнасиловал, виновен, так ведь?

Хорошо, что слово такое короткое, – голос не дрогнет, не подведет. Просто подарок для лгуньи.

– Джейми Балкомбу разрешили подать апелляцию. Сегодня утром мне звонила Кэрол Кент. Ей не хотелось, чтобы я узнала об этом из газет. – Бесс по-детски всхлипнула. – Джейми прогнал прежних адвокатов, а новые считают, что у них есть доказательства, чтобы опять передать дело в суд. Еще раз я все это не выдержу.

Да и я тоже. Я уже в курсе, что не смогу убедительно солгать два раза подряд. С наскоку мне порой удается быть убедительной, но если я стану готовиться заранее, то ничего не выйдет, только накручу себя до нервного срыва. Если дело коснется моих показаний, не исключено, что Джейми освободят, а меня посадят за лжесвидетельство.

Бесс расценила мой панический выкрик, основанный на собственной корысти, как сочувствие и заботу.

– Кошмар, точно! – Она высморкалась в грязный платок. – Извини. Наверное, в этот раз обойдется без вас. Но только с родителями я не могу это обсуждать, им и так хватило, мои друзья ничего не знают, а ты там была, Лора!

Из вращающихся дверей офиса вышел мой коллега и пожелал хорошего вечера.

– Извини, – повторила Бесс, – ты, скорее всего, спешишь.

– Вовсе нет. Может… Давай где-нибудь посидим и выпьем?

До Холборна дошли молча. Мысли путались. Скорее всего, сознание Бесс вытеснило подробности нападения, и она поверила в мои слова. Либо она по-прежнему не в курсе, что я говорила под присягой, однако на это вроде непохоже. И вероятно, Бесс прекрасно знает, что не говорила «нет», либо говорила, но я этого слышать не могла, так что понимает – ради нее я поставила себя под удар. В любом случае ей, как и мне, было что терять.

Мы забрели в дешевый бар на Нью-Оксфорд-стрит, одно из тех таинственных мест в центре города, где никогда нет посетителей.

– Бутылку вина? – спросила я, когда мы поднимались по шаткой лестнице на второй этаж к бару.

– Мне да, а ты что пить будешь?

Уместно ли вообще шутить, учитывая обстоятельства нашего знакомства? Впрочем, ответный смех, кажется, подбодрил Бесс. Из вина оказалось только белое игристое «Эхо Фоллс»; бармен поставил его в ведерко со льдом, и я осторожно понесла его к нашему столику.

– Ну, вот… Что случилось? Расскажи по порядку.

– У Джейми новые адвокаты. Сразу понятно, что у его папаши деньги водятся, но я и не подозревала сколько, пока не почитала в этих долбаных газетах.

Что ж, значит, она читала газеты. Та строчка в «Миррор» о свидетельнице, которая колебалась при даче показаний, не могла от нее ускользнуть.

– У Джима Балкомба денег куры не клюют. В общем-то, он может башлять своим адвокатам до тех пор, пока они не добьются нужного результата. Я смотрела, это как раз их тема – вытаскивать из тюрьмы уродов вроде Джейми.

Я сделала изрядный глоток вина.

– А что за новые доказательства?

– Говорят, что нашли кого-то из тех, кто сидел с нами у костра тем вечером накануне затмения.

То есть мои показания ни при чем. Страх прошел, уступив место заботе о Бесс.

– Да что они могут рассказать?

Мой бокал опустел.

– Наверное, расскажут, что мы заигрывали друг с другом. Чтобы поддержать его историю о том, что мы с ним флиртовали… Полная чушь! То есть мы правда познакомились накануне, но я полвечера пыталась отделаться от этого урода.

Это я запомнила из перекрестного допроса Джейми. Именно тогда он показал свой настоящий нрав.

– Может, оно и к лучшему. В смысле, если новые свидетели встанут на твою сторону. На перекрестном допросе выяснится, что он тебя домогался.

– Ну да, конечно! Джим Балкомб, небось, уже выписал им чек. Даже если нет, что такое мелкая сошка от государства против этих акул.

– В прошлый раз эти сошки справились.

Бесс была настроена скептически.

– Вот увидишь, они не уймутся, пока Джейми не выпустят.

Она схватилась за стакан. Вино скользнуло по стенке бокала, как оливковое масло.

– Я пытаюсь не злиться на его семью. Мои родители на их месте поступили бы так же, будь у них деньги.

– Ну, присяжных Джейми не убедил.

Интересно, ее улыбка была благодарной или двусмысленной? Я заерзала на месте, вспомнив о своих зыбких утверждениях.

– И что сейчас происходит?

Бесс наполнила мой бокал и сунула бутылку в ведерко со льдом.

– Насколько я поняла, он получил разрешение на апелляцию. Теперь ему нужно ее подать, и только если ее примут, дело вернется в суд. Однако гарантии нет. Еще многое предстоит.

Худший вариант развития событий для меня – это Джейми подает апелляцию, ее принимают, и после нового заседания его освобождают.

– Ничего у него не выйдет, – говорю я, чтобы подбодрить саму себя.

У Бесс на глазах выступили слезы. Она промокнула уголки глаз скомканной салфеткой. Я сходила к бару за следующей бутылкой.

– Знаешь, я ведь впервые куда-то одна поехала со времен Лизарда, – пробормотала она. – Пыталась выходить с друзьями, как ни в чем не бывало, но дальше садовой дорожки шагнуть не получалось. Они махнули на меня рукой.

– А они знали, что случилось?

– Кое-кто знал, что меня изнасиловали, я им не говорила только, что это то самое дело Балкомба. По-моему, одна подружка догадалась: все расспрашивала, в каком суде дело слушалось. Ты же знаешь, скандал вышел громкий, к тому же время совпадало, так что не обязательно быть Шерлоком. Если бы я призналась, что в Корнуолле, она бы тут же меня раскусила. А может, и не догадалась, просто хотела поддержать, а у меня паранойя. Если честно, лучше бы я никому не говорила. А вот к тебе приехать вышло легко. Как будто…

Лицо Бесс просияло и тут же снова омрачилось.

– Да нет, это смешно.

– С тобой чувствуешь себя в безопасности.

Бесс смотрела в стол перед собой, но я знала, что она говорит искренне.

– С тобой кажется, что ничего плохого не случится, – продолжала она. – Знаю, глупо. Хотя… В конце концов, ты меня и спасла.

Я промолчала, потому что как раз подошел бармен и подлил нам вина.

– Надо было сделать больше. Надо было поехать с тобой.

– Ты очень добрая, но это бы ни к чему не привело. Ты бы проторчала под дверью камеры.

– Какой еще камеры? Они не повезли тебя в больницу?

– У них там в полиции есть специальное помещение, в основном там допросы вели… – Бесс пожала плечами, как бы признавая, что все было ужасно. – Зато мне удалось побыть одной, пока не приехала доктор.

– Ох, бедная. Тут и одного осмотра хватило бы, без камеры.

– Да, мрачное дело. – Она поменяла местами скрещенные ноги. – Всю мою одежду забрали, мне выдали какие-то тренировочные штаны, а трусов у них не нашлось. Они меня обратно на фестиваль отвезли, чтобы вещи собрать – я палатку там так и оставила, только то, что внутри, выгребла. И все это время мне казалось, что на меня пялятся, ведь я без трусов.

Бесс отвернулась, пряча слезы, и я поняла, что ради нее солгу и во второй раз. Пусть Джейми хоть десять апелляций подает, я десять раз повторю то, что сказала, лишь бы его не выпустили.

Мы допивали в неловком молчании, как всегда после откровенности. Я проследила за взглядом Бесс, устремленным на пустой бильярдный стол, и лед снова был сломан.

– Да я тебя в порошок сотру.

Бесс разменяла купюру в баре и поставила стопку двадцатипенсовиков на бортик стола, один подбросила вверх.

– Выбирай, орел или решка?

Она разбила треугольник, цветные шары разбежались по сукну. Бесс была ниже ростом, ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы сделать удар, для которого я могла просто наклониться. Она обегала вокруг стола, оценивая ситуацию с каждого угла.

– И где ты теперь обитаешь? – спросила Бесс, как будто при встрече со старой знакомой.

– В Клэпхем-Коммон. – Красный шар от моего удара закатился в дальнюю лузу. – У нас маленькая квартирка на верхнем этаже.

– А я обратно к родителям перебралась. Ненадолго, пока что не могу жить одна.

Я любила папу, но снова жить с ним под одной крышей – нет уж, увольте.

– Да вроде ничего. Выбора у меня все равно нет, с работы я уволилась, так что снимать квартиру не потяну.

Хоть что-то в ее жизни осталось по-прежнему или все рухнуло?

– А чем ты занималась?

– Ну, особо карьеру не строила.

Интересно, что скользнуло во взгляде, которым она окинула мою офисную униформу, – восхищение или жалость?

– После колледжа поработала немного в Европе няней. До поездки в Корнуолл работала в баре, хотела понять, что буду делать, когда вырасту. – Бесс грустно улыбнулась. – Потом попыталась вернуться, но не смогла. Вечно людей полно, нужно пробираться сквозь толпу… Обычно об этом не думаешь, но ведь мужчины куда больше нас, иначе сложены, да и намного сильнее.

Я отставила кий в сторону, готовясь ее обнять.

– Ох, Бесс, как мне жаль.

– Да ладно, ты тут ни при чем. – Она пожала плечами. Мы обе знали, каково ей на самом деле, тем не менее Бесс взяла себя в руки. – А ты все с тем же парнем, что был в Корнуолле?

Обстановка чуть разрядилась, и я сочла возможным вернуться к игре.

Вино разлилось по жилам, отчего кий в руке стал чувствовать себя вольготнее.

– То есть у вас все серьезно?

– Технически, да. – Я прищурила глаз, примериваясь к удару. – Вообще он мой жених, а не просто бойфренд, но я ненавижу это слово, так и вижу какую-нибудь пустоголовую дурочку, которая всем тычет под нос колечко с бриллиантом.

– Ты что, Лора! – воскликнула Бесс. – Нельзя стыдиться любви или говорить о ней свысока!

Я удивленно посмотрела на нее, передавая кий.

– Ты, наверное, никогда бы не подумала, что я о таком мечтаю, потому что я выгляжу иначе, не как все эти девочки-девочки. Но мне правда с детства всего этого хотелось. Мечтать о близости, о материнстве – это не слабость.

Бесс растерянно качнула кием.

– А со мной такое случилось… Он все у меня отнял. Теперь я как дикобраз. – Она растопырила пальцы, показывая, какими большими и острыми иголками топорщится ее кожа. – Интересно, кому-нибудь удавалось все это забыть?

– Я правда надеюсь, что со временем боль утихнет.

Весьма слабое утешение. Бесс горько усмехнулась, и тут на ее лице отразилась паника – дали звонок, что бар скоро закрывается и принимают последние заказы.

– Ох ты ж черт, уже одиннадцать? Мне за пять минут надо добраться до Ливерпуль-стрит.

– Оставайся у нас, – машинально предложила я.

В метро было слишком много людей, не поговоришь, вагон опустел, только когда мы добрались до Клэпхем-Коммон. Терпеть не могу эту станцию. Там вместо двух платформ одна узкая посередине, поезда прибывают по глубоким колеям с двух сторон, и нет стены, чтобы опереться в час пик. Ощущение угрозы сгустилось, когда мы с Бесс вышли из последнего поезда и, взявшись за руки, пошли вдоль платформы.

В квартире было темно, светилась лишь узкая подсветка вдоль книжной полки – таким образом Кит сообщал мне, что уже лег.

– Мило, – сказала Бесс, выглянув с балкона.

В полной тишине при тусклом свете я разложила диван.

В то время я собирала ароматизированные свечи ручной работы, запах назывался «Кровь розы». Свечи очень дорогие, между прочим, Кит дарил мне их на все праздники – дни рождения, Рождество, День святого Валентина и наши годовщины. Он был так счастлив, что не приходится изобретать идеальный подарок, что даже не смотрел на ценник. К тому же аромат забивал запахи из турецкой закусочной снизу. Я зажгла одну для Бесс:

– Только задуй перед тем, как лечь. Не надо будет вставать и выключать свет.

Аромат роз наполнил квартиру. Бесс глубоко вздохнула.

Кит спал, его дыхание пахло зубной пастой. Я порылась в шкафу – искала для Бесс что-нибудь переодеться, – нащупала старую футболку и бросила ей, она поймала.

– Дать тебе зубную щетку? – прошептала я.

В шкафчике в ванной с недавних пор хранился запас на похожий случай. Однажды я увидела, что Мак счищает с языка моей щеткой белый налет.

Пока Бесс чистила зубы и переодевалась, я заглянула в сумку, которую она бросила на диване. Почти пустая, только синий кожаный кошелек – она купила новый после Лизарда, – проездной на метро и помятый журнал «Скай». В сетчатом кармане нашлась пара свежих трусиков. Я погасила подсветку и ушла в спальню, оставив гореть свечу с ароматом розы для девушки, которая носила с собой запасные трусы, как мы носим ключи от дома.

Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО «ЛитРес» (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.